|
Новые статьи раздела |
Халед (Khaled)
Когда фирма Барклай начала пропагандировать стиль раи-госпел (rai-gospel), идея вкладывать большие инвестиции в карьеру алжирского певца рассматривалась многими как огромный риск. В данном случае, результат был положительным. Их первый альбом “Khaled” (1992), включавший сокрушительный хит “Didi”, стал “золотым” во Франции (более 100000 проданных экземпляров), а также широко продавался и во многих других странах. Следующий альбом “N’ssi N’ssi” (1993) с песнями из фильма “1-2-3 Soleil” режиссёра Бертрана Блиера имел меньший успех, однако за него Халед был награждён премией “Cesar” (французский эквивалент “Оскара”). В 1996 году Халед выпустил на фирме Barclay свой третий альбом “Sahra”, на котором, в частности, была представлена песня “Aicha”, написанная в соавторстве с Жаном-Жаком Голдманом (Jean-Jacques Goldman). Эта баллада, посвящённая младшей из двух дочерей Халеда, стала гигантским житом во Франции. Хотя международная популярность Халеда фрагментарна - поразительный успех в Индии с одной стороны и медленное, трудное продвижение в США с другой, — во Франции он пользуется стопроцентным успехом. Как будто в сердцах французов было место только для одного североафриканского исполнителя и Халед, с его лучезарной улыбкой и бесшабашными манерами, занял это место. Другим большим именам в этом жанре — Mami, Fadela и Sahraoui — приходится довольствоваться славой лишь среди знатоков World Music (разумеется, в добавление к их огромной и стабильной популярности у североафриканской аудитории). Многие алжирцы, идолизировавшие Халеда на протяжении 80-х годов, почувствовали, что после отъезда во Францию он утратил своеобразие, а его стремительное восхождение ко всемирной славе зиждется на переделке старых избитых стандартов. Пустоту, образовавшуюся после того, как уехал Халед, вскоре с избытком заполнил местный Казанова раи-сентиментализма Шеб Хасни (Cheb Hasni). Его приторно-сладкий язык любви оказался даже более популярным, чем творчество Халеда, и кассеты Хасни продавались десятками тысяч. По иронии судьбы, две из наиболее знаменитых песен Хасни принадлежат к числу самых “сырых” и настоящих вещей поп-раи: это песня “Baraka”, начавшая его карьеру в 1989 году, и песня “N’châf Lhaziza”, известная ещё и под названием “Visa”. Однако его слава покоится на обольстительном воспевании любви и женщин. Наряду с Шебом Насро (Cheb Nasro) и Шебом Тахаром (Cheb Tahar), он доминировал на сцене раи в начале 1990-х годов. Здесь история раи разбивается о трагедию современного Алжира, где происходят ужасные и драматические лобовые столкновения. Шеба Хасни 29 сентября 1994 года застреливают возле его дома в Оране боевики Вооружённой исламской группы. Несколькими месяцами позже при похожих обстоятельствах погиб знаменитый продюсер Rachid Baba Ahmed. Их гибель явилась ударом не только по раи, но и в целом по алжирской культуре. Болезненна ирония этих событий. Был молодой певец, на вершине своей славы, проповедовавший на языке земной любви и поплатившийся за это жизнью. Во многих отношениях смерть Хасни символизирует борьбу, в которую раи было вовлечено всё время своего существования. Чрезвычайно жизнелюбивая и аполитичная по натуре, музыка раи всегда оказывалась втянутой в политику вопреки себе. В то время как исполнители зендани (zendani), шейха (cheikha) и вахрани (wahrani), а также шебы правдиво и страстно пели о своей жизни, вокруг них бушевала культурная полемика, ведомая самозванными стражами традиции, морали и “духа” ислама. Спустя несколько месяцев после беспорядков, потрясших Алжир в 1988 году, Шеб Сахрауи обрисовал перспективу раи: “Нет абсолютно никакой связи между раи и насилием в прошлом октябре. Раи не побуждает к восстанию. Это просто молодёжная вещь, предназначенная для того, чтобы вы веселились и забывали о ваших проблемах. У раи нет ничего общего ни с партиями, ни с политикой”. Но в такой стране как Алжир — в стране, разрываемой религиозным фундаментализмом, общественными традициями и блеском модерновости — веселье само по себе очень часто способно становиться политическим актом, и исполнителя раи, вне зависимости от его намерений, могут счесть политическим животным, подлежащим жестокому, бесчувственному устранению. Принимая во внимание ужасную смерть Хасни, удивительно, что раи продолжают исполнять и записывать в Алжире. Новые звёзды, как, например, Шеб Хасан (Cheb Hassan), который выступает в изысканном смокинге для восторженной публики, аккомпанируя себе на одном лишь клавишном синтезаторе, или последняя женская сенсация раи Хейра (Kheira), сохраняют в живых жанр и обеспечивают работой продавцов кассет. Тем не менее, ощущение кризиса на сцене присутствует. Поколению Халеда и Фаделы сейчас за тридцать, их “шебовый” (“шеб” - алж. ар. “парень”) период давно позади, и они бьются с мирскими реальностями выживания и заботы о семьях в пригородах Орана, Алжира, Парижа, Лиона и Марселя. У следующего поколения, рождённого и воспитанного во Франции, мало интереса к философии “записывай быстро и продавай дёшево”, которой придерживаются издатели в Барбэ, африканском “гетто” Парижа. Эти молодые люди слишком преклоняются перед ритмами французского рэпа и, что более важно, предпочитают покупать хорошо сделанную и качественно упакованную музыку на CD. Покоривший Францию Фодель (Faudel), новейшая сенсация в мире раи, является типичным представителем этого нового поколения. Родившийся и выросший в невзрачном парижском пригороде Ман-ля-Жоли, он выказывает заинтересованность качеством, как в отношении записи, так и в плане музыкальных достоинств. “Я вырос в окружении фанка и рэпа, что меняет всё”, — говорит он. — “Барбэ не интересует меня. Это замкнутый мирок, который занимается только североафриканцами”. Его дебютный альбом “Baïda” вышел в 1998 году, когда артисту не было ещё и двадцати, и был приветственно встречен критикой. Подобно Фоделю, парижанин Рашид Таха (Rachid Taha), который разделил гигантский успех с Халедом и Фоделем в 1998 году, исполняет раи лишь как один из многих стилей, добавляя к нему отблески техно и оцифрованный бэк-вокал. Таким образом, старомодные продюсеры столкнулись с ультиматумом “измениться или умереть”. Спросите в Париже у любого из владельцев арабских магазинов, торгующих кассетами, как идут дела, — ответом будут склоненные головы и горестные повествования. Тем не менее, некоторые более молодые продюсеры и музыканты из бёров (так называют детей выходцев из северной Африки) сознают необходимость перемен, способны адаптировать звучание раи ко вкусам нового поколения и имеют представление о правильном инвестировании в звукозапись, маркетинг и рекламу. Как сказал недавно один выдающийся продюсер раи, “бёры — наша главная надежда”. |
||
